Верховная Рада Украины приняла постановление о признании юрисдикции МУС в отношении преступлений совершенных против «человечности и военных преступлений «высшими должностными лицами Российской Федерации, которые повлекли особо тяжкие последствия и массовые убийства украинских граждан».

В связи с формулировкой принятого постановления, ограничивающего юрисдикцию МУС, у многих возникает вопрос о возможных последствиях такого шага.

В этой связи интерес представляет дело МУС в отношении Gbagbo (ранее я писал об этом деле).
В этом деле МУС отметил, что признание юрисдикции Суда в порядке ст. 12(3) Устава (т.е., без присоединения к Уставу МУС) не позволяет государству определять, какая именно ситуация в стране может рассматриваться Судом.
Суд напомнил, что с этой целью была принята ст. 44 Процессуальных Правил Суда. Эта статья была принята именно потому, что формулировка ст. 12.3 Устава о признании юрисдикции «в отношении данного преступления» позволила бы использовать Суд «как политическое средство ... выборочно принимая юрисдикцию в отношении определенных преступлений или определенных сторон конфликта».

Согласно ст. 44 Правил, если государство сообщает Секретарю (Registrar) Суда о признании юрисдикции МУС,  Секретарь информирует соответствующее государство, что представление такого заявления имеет следствием признание юрисдикции в отношении преступлений, имеющих отношение к соответствующей ситуации.

Таким образом, Суд рассматривает такое заявление как передачу всех преступлений, подпадающих под юрисдикцию МУС, независимо от того, кто их совершил.

См. также: "Знову про декларацію Верховної Ради щодо юрисдикції МКС",

"Об обязанности государства расследовать преступления, подпадающие под юрисдикцию Международного Уголовного Суда",
"О расследовании ситуации на востоке Украины" и другие публикации под рубриками "военные преступления" на этом блоге.