26 февраля 2019
Откровения судьи ЕСПЧ o «выгодах» заключенного в украинском следственном изоляторе
Print Friendly
Похоже, что при обращении с заявлениями о нарушении права на рассмотрение дела в разумные сроки, необходимо напоминать судьям ЕСПЧ об условиях содержания в украинских следственных изоляторах.
Заявитель был осужден к двум годам лишения свободы за один эпизод мошенничества. Производство по делу против него продолжалось более 8 лет. В связи с истечением сроков давности, суд освободил его от отбывания наказания.
Таким образом, заявитель был освобожден из-под стражи через более 8 лет содержания в следственном изоляторе.
ЕСПЧ пришел к выводу, что продолжительность производства по этому делу была чрезмерной и не отвечала требованиям разумных сроков.
По мнению же одного из судей, заявитель «явно получил выгоду» (!) от бездействия власти и затягивания ею процесса (§ 3 Особого мнения).
Мол, если бы государство не дотянуло до истечения срока давности, заявитель отбывал бы 2 года в пенитенциарном учреждении (если, конечно, не был бы освобожден досрочно).
Однако, по мнению судьи, этому счастливчику повезло: все 8 лет рассмотрения дела он провел в украинском изоляторе (§ 3 Особого мнения).
В дополнение к этой «выгоде», полагает судья, ЕСПЧ также осчастливил его вдову назначив ей 1200 евро (§ 3 Особого мнения).
Более того, судья полагает, что и в других делах суду, возможно, «необходимо учитывать комфорт, выгоды и другие преимущества, которые нивелируют страдания заявителя […] и делают их чисто формальными» (§ 2 Особого мнения).
ЕСПЧ в своих решения неоднократно приравнивал эти условия к пыткам и бесчеловечному обращению.Недооценку таких условий можно увидеть в особом мнении одного из судей ЕСПЧ в деле Garbuz v. Ukraine (72681/10).
См., например, Zakshevskiy v. Ukraine (7193/04), Kleutin v. Ukraine (5911/05); Buglov v. Ukraine (28825/02), Kushnir v. Ukraine (42184/09).
Заявитель был осужден к двум годам лишения свободы за один эпизод мошенничества. Производство по делу против него продолжалось более 8 лет. В связи с истечением сроков давности, суд освободил его от отбывания наказания.
Таким образом, заявитель был освобожден из-под стражи через более 8 лет содержания в следственном изоляторе.
ЕСПЧ пришел к выводу, что продолжительность производства по этому делу была чрезмерной и не отвечала требованиям разумных сроков.
По мнению же одного из судей, заявитель «явно получил выгоду» (!) от бездействия власти и затягивания ею процесса (§ 3 Особого мнения).
Мол, если бы государство не дотянуло до истечения срока давности, заявитель отбывал бы 2 года в пенитенциарном учреждении (если, конечно, не был бы освобожден досрочно).
Однако, по мнению судьи, этому счастливчику повезло: все 8 лет рассмотрения дела он провел в украинском изоляторе (§ 3 Особого мнения).
В дополнение к этой «выгоде», полагает судья, ЕСПЧ также осчастливил его вдову назначив ей 1200 евро (§ 3 Особого мнения).
Более того, судья полагает, что и в других делах суду, возможно, «необходимо учитывать комфорт, выгоды и другие преимущества, которые нивелируют страдания заявителя […] и делают их чисто формальными» (§ 2 Особого мнения).
CONCURRING OPINION OF JUDGE KŪRIS
1. There can be no doubt that the length of the criminal proceedings against the applicant did not meet the requirements of Article 6 § 1 of the Convention. As a rule, in cases where a violation of Article 6 § 1 is found on account of the length of the criminal proceedings, the Court awards the non-pecuniary damage for the distress and anxiety the applicants might have suffered. This judgment follows that long-standing practice, by which I felt bound when voting with the majority on point 4 (a) of the operative part.
2. I wonder, however, whether that practice should not be more nuanced, at least to the extent that due account might be taken of comfort, benefits and other advantages which outweigh the applicant’s suffering (whatever it might have been) and render it purely nominal.
3. In the instant case, the applicant clearly benefited from the authorities’ inactivity and the protraction of the criminal proceedings. The enforcement of his sentence was waived by the court which convicted him, as it had become time-barred. Had the domestic authorities acted with the requisite celerity, the applicant would have ended up in a penal institution. There, he would have spent two years (unless released earlier). What was formally a violation of the Convention was thus, in fact, a reward. Now, on top of that reward, a bonus of EUR 1,200 has been added.
4. There already is some (albeit sparse) case-law which would allow for some (perhaps moderate) exceptions to the above-mentioned rigid practice. Take, for instance, Gagliano Giorgi v. Italy (no. 23563/07, §§ 56-58, 6 March 2012). More generally, the Court’s underlying approach, which I find consistent and justified in principle, calls for a revisit. One size does not necessarily fit all; in real life it hardly ever does. Legalistic purity is often – and unavoidably – a bit at odds with life’s reality. Still, it would benefit both if the gap between them were retrenched, whenever possible.
