31 июля 2012
Право подсудимого на рассмотрение дела в его присутствии в практике международных трибуналов ООН
Print Friendly
Согласно судебной практике международных трибуналов ООН, право обвиняемого на рассмотрение дела в его присутствии подразумевает право на физическое присутствие на суде (см. решения Апелляционных Палат по делам Hategekimana от 8 мая 2012, Nahimana et al. от 28 ноября 2007, Zigiranyirazo от 30 октября 2006).
Что касается участие подсудимого в процессе по видеосвязи, то Судебная Палата в деле Simić отметила, что в целях ускорения рассмотрения дела и поддержания состояния здоровья подсудимого, может быть установлена система видеосвязи и двусторонняя телефонная связь между подсудимым и его защитником.
Согласно решению суда, такая система дает возможность подсудимому следить за процессом и поддерживать связь со своим защитником.
При этом суд подчеркнул, что такая процедура допустима при условии получения от подсудимого письменного отказа от права присутствовать в суде (см. приговор по делу Simić от 17 октября 2002).
Апелляционная Палата МУТБЮ в деле Stanišić and Simatović указала, что ограничение права на присутствие в суде путем установления видеосвязи, будет нарушением права подсудимого, если существуют другие возможные меры, такие как оставление дела в досудебной стадии от трех до шести месяцев (Stanišić and Simatović, решение от 16 мая 2008).
Апелляционные Палаты международных трибуналов ООН неоднократно подчеркивали, что право подсудимого на рассмотрение дела в его присутствии не является абсолютным.
В частности, подсудимый может утратить это право если он отказывается присутствовать в процессе будучи уведомленным о времени и месте слушания, обвинениях против него и праве присутствовать в суде (см. апелляционные решения в делах Hategekimana от 8 мая 2012, Nahimana et al. от 28 ноября 2007, Zigiranyirazo от 30 октября 2006, Milošević от 1 ноября 2004).
Что касается участие подсудимого в процессе по видеосвязи, то Судебная Палата в деле Simić отметила, что в целях ускорения рассмотрения дела и поддержания состояния здоровья подсудимого, может быть установлена система видеосвязи и двусторонняя телефонная связь между подсудимым и его защитником.
Согласно решению суда, такая система дает возможность подсудимому следить за процессом и поддерживать связь со своим защитником.
При этом суд подчеркнул, что такая процедура допустима при условии получения от подсудимого письменного отказа от права присутствовать в суде (см. приговор по делу Simić от 17 октября 2002).
Апелляционная Палата МУТБЮ в деле Stanišić and Simatović указала, что ограничение права на присутствие в суде путем установления видеосвязи, будет нарушением права подсудимого, если существуют другие возможные меры, такие как оставление дела в досудебной стадии от трех до шести месяцев (Stanišić and Simatović, решение от 16 мая 2008).
Кстати, статья 336 нового УПК Украины также предусматривает возможность рассмотрения дела в режиме видеоконференции. При этом, согласно ст. 336.2, суд не вправе принимать решение о проведении дистанционного судопроизводства, в котором за пределами помещения суда находится обвиняемый, если последний возражает против этого.
Апелляционные Палаты международных трибуналов ООН неоднократно подчеркивали, что право подсудимого на рассмотрение дела в его присутствии не является абсолютным.
В частности, подсудимый может утратить это право если он отказывается присутствовать в процессе будучи уведомленным о времени и месте слушания, обвинениях против него и праве присутствовать в суде (см. апелляционные решения в делах Hategekimana от 8 мая 2012, Nahimana et al. от 28 ноября 2007, Zigiranyirazo от 30 октября 2006, Milošević от 1 ноября 2004).
19 июля 2012
Презумпция невиновности и публичные заявления представителей власти
Print Friendly
Недавно я писал на этом блоге о резкой критике судьями Международного Уголовного Суда бывшего прокурора МУС Луиса Окампо в связи с его интервью средствам массовой информации, в которых прокурор высказывал мнение по поводу виновности Каддафи.
Разумеется, принцип презумпции невиновности распространяется не только на заявления представителей правоохранительных и судебных органов, но и других представителей власти.
ЕСПЧ неоднократно подчеркивал, что представители органов власти не должны объявлять кого-либо виновным в совершении преступления до того, как вина этого лица установлена судом (см., например, Trymbach v. Ukraine, 12 January 2012, § 39).
Соответственно, право на презумпцию невиновности нарушается если представитель власти в своем публичном заявлении выражает мнение о том, что обвиняемый виновен в совершении инкриминируемого преступления (см., например, Dovzhenko v. Ukraine, § 48).
Основное различие должно проводиться между заявлением о том, что лицо лишь подозревается в совершении преступления и недвусмысленным заявлением о том, что это лицо совершило преступление (Dovzhenko v. Ukraine, § 48).
Согласно судебной практике ЕСПЧ, этот принцип нарушается если заявление должностного лица или представителя власти по поводу расследуемого дела способствует формированию общественного мнения о виновности подозреваемого и предрешают оценку фактов компетентным судом (см., Dovzhenko v. Ukraine, § 48; Allenet de Ribemont v. France, § 41; Daktaras v. Lithuania, §§ 41-43; Butkevičius v. Lithuania, § 49).
Право на презумпцию невиновности нарушается независимо от того, может ли заявление представителя власти о виновности подозреваемого или обвиняемого повлиять на рассмотрение дела судом.
В частности, ЕСПЧ принимал решения о нарушении ст. 6.2 Конвенции даже в случаях, когда после заявления представителя власти о виновности подозреваемого или обвиняемого, суд впоследствии оправдывал это лицо (см., например, ссылки на такие дела в Allenet de Ribemont v. France, § 35).
См. также сообщение "МУС о презумпции невиновности и публичных заявлениях прокурора".
Разумеется, принцип презумпции невиновности распространяется не только на заявления представителей правоохранительных и судебных органов, но и других представителей власти.
ЕСПЧ неоднократно подчеркивал, что представители органов власти не должны объявлять кого-либо виновным в совершении преступления до того, как вина этого лица установлена судом (см., например, Trymbach v. Ukraine, 12 January 2012, § 39).
Соответственно, право на презумпцию невиновности нарушается если представитель власти в своем публичном заявлении выражает мнение о том, что обвиняемый виновен в совершении инкриминируемого преступления (см., например, Dovzhenko v. Ukraine, § 48).
Основное различие должно проводиться между заявлением о том, что лицо лишь подозревается в совершении преступления и недвусмысленным заявлением о том, что это лицо совершило преступление (Dovzhenko v. Ukraine, § 48).
Согласно судебной практике ЕСПЧ, этот принцип нарушается если заявление должностного лица или представителя власти по поводу расследуемого дела способствует формированию общественного мнения о виновности подозреваемого и предрешают оценку фактов компетентным судом (см., Dovzhenko v. Ukraine, § 48; Allenet de Ribemont v. France, § 41; Daktaras v. Lithuania, §§ 41-43; Butkevičius v. Lithuania, § 49).
Право на презумпцию невиновности нарушается независимо от того, может ли заявление представителя власти о виновности подозреваемого или обвиняемого повлиять на рассмотрение дела судом.
В частности, ЕСПЧ принимал решения о нарушении ст. 6.2 Конвенции даже в случаях, когда после заявления представителя власти о виновности подозреваемого или обвиняемого, суд впоследствии оправдывал это лицо (см., например, ссылки на такие дела в Allenet de Ribemont v. France, § 35).
См. также сообщение "МУС о презумпции невиновности и публичных заявлениях прокурора".
03 июля 2012
Еще одно решение ЕСПЧ о нарушении ст. 18 Конвенции о Правах Человека
Print Friendly
Согласно ст. 18 Европейской Конвенции о Правах Человека, ограничения прав и свобод «не должны применяться для иных целей, нежели тех, для которых они были предусмотрены». «Иные цели» могут быть различными. Эта статья, в частности, применима и к нарушениям прав по политическим мотивам.
В сегодняшнем решении ЕСПЧ по делу Луценко против Украины Суд снова повторил, что ЕСПЧ применяет очень жесткие требования к доказыванию нарушений ст. 18. Поэтому нарушения этого положения Конвенции были установлены лишь по нескольким делам. (§ 107).
Решение по делу Луценко стало одним из этих редких решений.
Суд установил ряд нарушений статьи 5 Конвенции (Право на свободу и личную неприкосновенность), допущенные при аресте и содержании под стражей заявителя.
В контексте этих нарушений, Суд также рассмотрел содержащуюся в заявлении жалобу о нарушении ст. 18 Конвенции.
Точнее, как отметил Суд, заявитель жаловался на то, что процесс против него и его арест были использованы властями для того, чтобы исключить его из политической жизни и отстранить от участия в предстоящих парламентских выборах.В отношении аргументов заявителя о политических мотивах его ареста, Суд напомнил о своей позиции по этому вопросу. В частности, Суд повторил, что «высокий политический статус не наделяет иммунитетом» (§ 108, с ссылкой на § 258 решения по Ходорковскому).
Поскольку заявитель в своей жалобе не сослался на какое-либо положение Конвенции, Суд решил рассматривать эту жалобу на основании ст. 18 Конвенции. (§ 100)
(См. «Доказывание факта уголовного преследования по политическим мотивам – позиция ЕСПЧ» на этом блоге)В то же время, по мнению Суда, обстоятельства данного дела указывают на то, что как арест, так и содержание под стражей заявителя имели свои отличительные черты, которые позволяют Суду рассматривать это дело вне контекста политически мотивированного уголовного преследования оппозиционного лидера. (§ 108)
Суд признал, что, в нарушение ст. 18 Конвенции, ограничение свободы заявителя было применено не только для того, чтобы доставить его в суд по подозрению в совершении преступления, как это предусмотрено Конвенцией, но и по иным мотивам.
В частности, обращаясь за санкцией на арест, прокуратура прямо указала на общение заявителя со средствами массовой информации, как на одно из оснований его ареста, а также обвинила его в искажении общественного мнения о совершенных им преступлениях, дискредитации прокуратуры, и влиянии на предстоящее судебное разбирательство с целью избежать уголовной ответственности. (§ 108)
Эти доводы прокуратуры, по мнению Суда, ясно демонстрируют попытку наказать заявителя за публичное несогласие с обвинениями против него и за утверждения о своей невиновности в средствах массовой информации (§ 109), на что он имел право (§§ 108, 109).
