Недавно один из руководителей Генеральной прокуратуры Украины посетовал, что «украинская сторона подготовила все необходимые документы для обращения в Международный уголовный суд ... по привлечению к ответственности руководства Российской Федерации, «ДНР» и «ЛНР» за преступления против человечности», но «для того, чтобы пошел процесс, необходимо заявление от главы государства, ведь постановления парламента не достаточно”.
Утверждается также, что «Генпрокуратура ... выступает двумя руками за то, чтобы мы ратифицировали Римский статут и все шло в установленном им порядке”.

Из заявления прокурора неясно, почему прокуратура, имея «все необходимые документы», ждет обращения  Украины в Международный Уголовный Суд. Ведь ни признание юрисдикции Суда, ни ратификация его Устава не освобождают прокуратуру от обязанности осуществлять уголовное преследование лиц, совершивших преступления, подпадающих под юрисдикцию Суда.

В соответствии с принципом комплементарности, МУС не заменяет национальные правоохранительные и судебные органы. Именно на них лежит обязанность расследовать и рассматривать дела о преступлениях, подпадающих под юрисдикцию Суда. МУС может осуществлять свою юрисдикцию лишь в случаях, когда государство не желает или не способно надлежаще осуществлять расследование или уголовное преследование по таким делам.

Если в данном случае прокуратура Украины не может расследовать преступления (вследствие, например, отсутствия доступа к доказательствам), то и прокуратура МУС будет в такой же ситуации. У Суда нет ни полиции, ни армии.
В отличие от международных трибуналов ООН, созданных Советом Безопасности ООН на основании главы VII Устава ООН, МУС является договорным органом. Поэтому страны, не являющиеся участниками Римского устава, не обязаны сотрудничать с МУС.

Кстати, именно поэтому по делу сбитого Боинга предпринимаются усилия создать трибунал на основании главы VII Совета Безопасности ООН. В таком случае все государства обязаны будут сотрудничать с трибуналом.
Создание же трибунала группой стран, в т.ч. и на основании резолюции Генеральной Ассамблеи ООН, не порождает такой обязанности для стран не присоединившихся к такому трибуналу.

В этом отношении показательна ситуация Грузии. Материалы о конфликте между Грузией и Россией находится в Прокуратуре МУС уже семь лет. На протяжении этого времени Прокуратура наблюдает за мерами, предпринимаемые этими странами по расследованию соответствующих преступлений.

Согласно последнему (2014 г.) докладу МУС, следствие, проводимое Грузией, затруднено, в частности, из-за отсутствия доступа в Южную Осетию и отсутствия взаимной правовой помощи с Россией. МУС отмечает, что следственные действия Грузии сосредоточены на преодолении этих препятствий.
Прокуратура МУС рассматривает, в частности, возможность «преодоления отсутствия сотрудничества, которое, признается препятствием как российскими так и грузинскими властями, путем улучшения взаимной правовой помощи между двумя государствами».

Что же касается «установленного порядка» после ратификации Устава МУС, то в таком случае Прокурор МУС мог бы начать проверку и при отсутствии обращения от Украины. Согласно Уставу, если Украина после ратификации не осуществляет уголовное преследование лиц, совершивших преступления, подпадающие под юрисдикцию МУС, то Прокурор, с разрешения досудебной Палаты, может начать расследование ситуации по своей инициативе на основании сообщений от различных лиц, организаций или государств (в том числе и России).

Впрочем и без ратификации, в случае обращения Украины в МУС о принятии его юрисдикции, лица, организации или государства смогут направлять Прокурору МУС свои материалы. Так, по ситуации в Грузии, Прокуратура МУС приняла 3,817 материалов от России, которая не является государством участником. И это по событиям лишь одного месяца 2008 г.

См. также: «Знову про декларацію Верховної Ради щодо юрисдикції МКС»
и другие публикации под рубрикой "военные преступления"   в этом блоге.

В недавно созданном Национальном антикорупционном бюро Украины решено совместить функцию детектива и следователя. По словам директора НАБ, «люди будут занимать должности не следователей и не оперативных работников. Это должность, которая объединяет функции детектива и следователя» (см. ссылку).

Ранее идея отказа от разделения функций следователя и дознавателя высказывалась в работе В. Гмырко «Доказування в кримінальному процесі: діяльнісна парадигма». При этом высказывалось мнение, что организационно-процессуальной формой в уголовном производстве должен стать институт полицейского дознания.

В этой связи, интерес может представить соответствующая практика в состязательном процессе международных уголовных трибуналов ООН.

Следователями в международных трибуналах, за редким исключением, были полицейские следователи из различных стран. В следственных подразделениях все оперативные работники назывались следователями (investigators). Разделения на дознавателей и следователей в трибуналах не существовало.
Следователи устанавливали и допрашивали свидетелей, осматривали место происшествия, проводили обыски, изымали документы, вели оперативную работу с источниками информации, принимали меры по защите свидетелей, и т.п.
Таким образом, следователь трибунала выполнял функции украинского следователя, дознавателя и оперативника.

Следует отметить, что в ходе расследования следователь должен был всегда иметь в виду последующий судебный процесс. Поэтому, например, особое внимание уделялось вопросам допустимости в суде собираемых доказательств.
Следователь должен быть готов к перекрестному допросу в суде по поводу процесса собирания доказательств. Он знал, что любые отступления от установленной процедуры будут использованы защитой. В этой связи, в частности, важное значение имел порядок передачи и хранения собираемых вещественных доказательств ((chain of custody).
Что касается свидетелей, то по окончании допроса следователь составлял справку со своей оценкой свидетеля и его показаний. Такие справки помогали обвинителю в принятии решения о выборе свидетелей. В частности, свидетель должен быть способным выдержать активный, порой агрессивный, перекрестный допрос.

Одной из важных функций следователей в трибуналах, как и в любой состязательной системе, являлась дача показаний в суде в качестве свидетеля.
Это обычная практика в состязательном процессе. Следователи дают пояснения поводу обысков, изъятия документов и т.п. Именно при допросе следователей обвинители представляют суду протоколы осмотра места происшествия и других следственных действий. При этом, защита получает возможность подвергать следователей перекрестному допросу.

Поэтому следователи трибуналов должны были иметь опыт выступления в качестве свидетеля обвинения в судах и способность выдерживать энергичный перекрестный допрос в качестве свидетеля.

В СМИ активно обсуждается вопрос о применении залога по делам о коррупции.
Я уже писал на этом блоге по поводу предложений о законодательном запрете освобождения под залог (см. ссылку).

Конвенция ООН против коррупции устанавливает, что «применительно к преступлениям, признанным таковыми в соответствии с настоящей Конвенцией», каждое государство принимает надлежащие меры, с должным учетом прав защиты, в целях обеспечения того, чтобы условия, устанавливаемые в связи с решениями об освобождении под залог, учитывали необходимость обеспечения присутствия лица в ходе последующего уголовного производства (п. 4 ст. 30 Конвенции).

В этой связи, интерес могут представить два документа Управления ООН по наркотикам и преступности. Эти документы содержат, в частности, практические рекомендации по применению указанного положения Конвенции.


Согласно § 390 Руководства, незаконные операции некоторых коррупционеров могут приносить немалую наживу. Вследствие этого, эти лица могут располагать значительными ресурсами, что позволяет им внести залог и избежать содержания под стражей. Сдерживающее воздействие залога, таким образом, ослабевает.
Соответственно, при подготовке национального законодательства необходимо принимать во внимание вероятность того, что в таком случае применение закона может быть сведено на нет.
Параграф  4 статьи 30 подчеркивает риск опрометчивого освобождения из-под стражи и требует, чтобы государства принимали надлежащие меры, в соответствии со своим законодательством и с должным учетом прав обвиняемых, для того чтобы последние не могли скрыться.



Государства могут принимать во внимание, что лица, совершившие связанное с коррупцией преступление, могут иметь в своем распоряжении значительные финансовые ресурсы, которые могут позволить лицу бежать из страны, особенно в тех случаях, когда правоохранительным органам не удалось наложить арест или конфисковать доходы от коррупции или имущество, использованное для совершения преступления, или когда существует возможность запугивания свидетелей, вмешательства в процесс собирания доказательств и т. д., а также вероятность препятствования отправлению правосудия, когда правонарушитель освобождается из-под стражи (раздел II.4).

  Суд может принимать во внимание возможность установления соответствующих условий, ограничивающих свободу передвижения лица. Меры, устанавливаемые в качестве условий освобождения под залог, могут включать, например, требование о регулярной явке в правоохранительные органы, сдачу всех соответствующих выездных документов, включая паспорт (хотя важно помнить, что у некоторых лиц могут иметься несколько паспортов, поэтому целесообразным условием будет требование о декларировании всех паспортов и выездных документов), и запрет на контакт с определенными свидетелями.
В случае расследования серьезных дел, государство сохраняет право, как и в случае других уголовных дел, содержать лиц под стражей до суда. (раздел II.4)

См. также «О законодательном запрете освобождения под залог» на этом блоге.

Сообщая о расследовании крушения Боинга, СМИ ссылаются то на отчеты Совета по безопасности Нидерландов, то на отчеты нидерландской прокуратуры. В результате, сообщения о ходе и состоянии расследования, а также о странах, участвующих в расследовании, противоречивы и способны ввести в заблуждение.

Так, в одной из недавних публикаций сообщается (см. ссылку), что «Совет по безопасности Нидерландов (DSB), который занимается расследованием катастрофы», уже подготовил черновой вариант доклада о результатах расследования и передал его «представителям стран, чьи специалисты участвуют в расследовании. Это Малайзия, Украина, США, Российская Федерация, Великобритания, Австралия и Нидерланды. Эксперты этих стран должны за 60 дней его изучить и прислать свои мнения и дополнения.» 

У читателя этой публикации может создаться впечатление, что специалисты России участвуют в расследовании уголовного дела. При этом, в публикации сообщается, что «первой изучила и прокомментировала голландский черновик Москва, которая его раскритиковала» и что «надо ожидать значительных поправок, дополнений и опровержений с российской стороны до оформления и публикации заключительного доклада».

Действительно, согласно Приложению «Расследование авиационных происшествий и инцидентов» к Конвенции о международной гражданской авиации, государство, проводящее расследование происшествия, направляет проект отчета любому государству, которое, в частности, принимает участие в поисково-спасательных операциях или операциях по извлечению обломков или по запросу предоставляет сведения государству, проводящему расследование.

В Нидерландах такие расследования проводятся нидерландским Советом по безопасности в соответствии с протоколами ИКАО. О результатах такого расследования совет докладывает этой международной организации. Именно этот Совет и направил проект своего расследования различным государствам.

Что же касается расследования уголовного дела по крушению Боинга, то оно проводится странами совместной следственной группы (Joint Investigation Team), в которую входят Австралия, Бельгия, Малайзия, Нидерланды и Украина.
Согласно сообщениям в печати (см. ссылку), уголовное дело не будет готово к рассмотрению в суде как минимум до конца года.
Как известно, страны, входящие в следственную группу, рассматривают возможность создания международного специального трибунала.
Однако, согласно министру иностранных дел Нидерландов, было бы неразумно ограничивать возможности уголовного преследования лишь этим вариантом. По его мнению дело может рассматриваться либо в соответствии с законодательством Нидерландов, либо тех стран, которые желают использовать собранные материалы для уголовного преследования.
В крайнем случае, по мнению министра, возможно рассмотрение дела в отсутствие подсудимых (заочно) в случае невозможности найти их или отказа в их экстрадиции.

См. также на этом блоге:
«Причины и возможные последствия создания специального трибунала по сбитому Боингу»;
«О ходе расследования крушения Боинга»;
«Перспективы дела о сбитом Боинге в международном уголовном суде».